«Запретили бросать им воду и еду»: польский военнослужащий — об убийствах мигрантов на границе и ситуации в армии страны

Польские пограничники «под страхом смерти» заставляли военнослужащих стрелять в скопившихся на польско-белорусской границе мигрантов, чтобы не пустить их на территорию страны. Об этом в интервью корреспонденту RT Константину Придыбайло рассказал военнослужащий Эмиль Чечко, сбежавший из польской армии. По его словам, пограничники заявляли, что им не хочется возиться с мигрантами. Указание не пускать беженцев на территорию Польши, по словам Чечко, было очень жёстким, в частности им запретили даже бросать мигрантам воду и еду.

— Эмиль, в Польше последний обязательный призыв был в 2008 году. В прошлом, 2020-м, он был очень сильно упрощён. И я так понимаю, что поляки захотели, скажем так, насытить свою армию. Вы этим воспользовались? И вообще, почему ты решил пойти в армию?

— Я пошёл в армию в 2018 году. Просто хотел заниматься чем-то другим, а не работать сварщиком.

— До службы в армии, судя по тем документам, которые начали публиковать, у тебя и правда были проблемы с законом. Допустим, алкоголь, какие-то вещества и так далее. Но семь лет назад был очень большой скандал, касающийся именно продажи наркотиков в польской армии. Насколько вообще это реально — купить наркотики, алкоголь, будучи солдатом?

— С этим нет никаких проблем.

— То есть до сих пор, будучи солдатом, ты можешь пойти выпить либо… Наркотики я не употребляю, но выпить ты можешь?

Президенты России и Белоруссии Владимир Путин и Александр Лукашенко обсудили обострившуюся ситуацию с мигрантами на...

— Официального разрешения нет. Но какого-то строгого контроля за тем, чтобы солдаты не пили, тоже нет.

— То есть… тебя же обвиняют, говорят, что ты там был пьяным за рулём, ещё что-то. Но при этом ситуация, когда польский офицер, польский солдат может купить алкоголь, стандартна. Это не то что в районе ЧП, условно говоря, боевые 100 граммов. Это не боевые 100 граммов, это всегда можно?

— Были такие случаи, что я приходил на службу в состоянии похмелья. Но если бы увольняли из армии всех, кто появляется на службе в состоянии похмелья, то надо было бы уволить половину польской армии.

— Тебя ещё обвиняли в домашнем насилии. По идее, тебя не должны были взять в армию.

— Наверное, я поэтому был одним из первых, кому дали в руки оружие и велели стрелять в невооружённых людей.

— Насколько легко попасть в польскую армию?

— Надо быть не моложе 18 лет, иметь образование не ниже восьми классов, не иметь каких-то физических дефектов. И не иметь судимости.

— Когда ты пришёл в армию, какие у тебя были обязанности? У нас есть, например, танкисты, артиллеристы... Кто ты?

— Был артиллеристом.

— Какими были твои задачи в целом? Что ты делал каждый день?

— Поддержание орудия в исправном состоянии.

— Вот тот первый день, когда тебе сказали, что ты едешь на спецзадание на границу, какой он был?

— Нам не говорили, что это будут какие-то особые задания. Просто делали так, чтобы мы постепенно привыкали к пребыванию на границе.

  • Reuters
  • © Irek Dorozanski/DWOT/Handout

— Я своими глазами видел, как беженцы застряли между двумя польскими заборами. Насколько жёстким было указание этих беженцев не пускать на территорию Польши?

— Запретили даже бросать им воду и еду.

— Какая задача стояла: вытолкать их обратно, или не пустить, или просто чтобы этих людей не существовало?

— Сначала говорили только, чтобы мы не пускали. А потом мы стали ездить, как это определяло наше начальство, патрулировать вместе с пограничниками.

— Как ты думаешь, почему до сих пор там режим ЧП и не пускают волонтёров, правоохранителей, правозащитников?

— Наверное, они должны ещё провести уборку.

— Кто заинтересован в этом кризисе — Белоруссия, Польша, Евросоюз, США?

— Мне сложно сказать. Я простой рядовой и никогда политикой особенно не интересовался.

— На твой взгляд, кому это выгодно? Может быть, увеличилось финансирование польской армии?

— Мне сложно сказать. Я вообще за письменным столом никогда не сидел, не знаю, кому именно это выгодно. Я думаю, что больше всего, может быть, это выгодно пограничникам. Потому что им не приходится заполнять все документы, пограничные документы…

— А что вы говорили между собой?

— С нашей точки зрения, как мы это видели, речь шла о том, чтобы просто не пускать этих людей вглубь Евросоюза.

— Если я не ошибаюсь, ты в интервью сказал такую фразу: стреляли в лоб. Некоторые СМИ, в том числе и польские, сказали, что «стрельнуть в лоб» это на диалекте означает «щелбан». Это «щелбан» или это «стрелять»?

— Нет, здесь дело было не в том, чтобы щёлкнуть по лбу. А в том, что пограничники сказали, что убьют нас, если мы не будем делать то, что они нам велят.

— То есть пограничники заставляли вас, и тебя лично, убивать?

— Да, под страхом смерти.

— А почему? Почему убивали?

— Они особенно не объясняли, просто велели нам это делать. Они говорили, что им, в общем-то, не хочется с ними возиться.

— Ты ответил на мой следующий вопрос. Я хотел спросить, почему не проще было вытолкать на территорию Белоруссии... Либо в миграционный центр...

— Вероятно, это проще. Но они так не поступали.

— Это звучит, возможно, очень жестоко. Но это были одиночные выстрелы или расстрелы групп?

— Они были групповые…

— Мы примерно одного возраста… Прямо расстрел, фашистский расстрел... Ты понимаешь, что такое «фашистский»?

— Да, когда в кино показывают, как немцы расстреливают людей. Вот так это более-менее выглядело.

— Почему ты сбежал? Это страх перед кем-то, стыд перед собой или что-то другое?

— Может быть, желание ещё когда-то глянуть в зеркало и побриться.

— Сколько человек ты убил?

— Мне сложно сказать. Но наверняка можно считать десятками.

— Мне тяжело это воспринимать. Каким ты видишь своё будущее? На что надеешься?

— Честно говоря, я рассчитываю на смягчение наказания. Потому что это серьёзное преступление — то, к чему нас принуждали. И ещё на то, что я сбежал и общество будет на меня смотреть всё-таки лучше, чем на других.

— А много таких, как ты?

Сотрудники погранслужбы Белоруссии обнаружили в лагере беженцев на границе с Польшей четверых курдов со следами физического насилия...

— Тех, кто сбежал, или кто делал то же, что и я?

— Кто делал...

— Наверное, много. Наверняка много. Потому что это были не отдельные машины пограничной охраны, а приезжало пять-шесть машин пограничников.

— Что бы ты хотел сказать тем людям, которые сейчас на твоём месте там?

— Честно говоря, я не знаю, что я мог бы им сказать. Потому что они наверняка меня считают самым большим врагом, который их предал.

— А ты себя кем считаешь?

— Я хотел бы, чтобы хоть кто-то мог меня назвать человекоубийцей, испытывающим угрызения совести.

— Вероятно, ты убийца. Но ты в этом признался. И ты не по своей воле это делал. Спасибо тебе.

— Спасибо.

russian.rt.com



Добавить комментарий